После разговора с Оксаной Акиньшиной остается ощущение абсолютного счастья. Даже записывать ничего не хочется. Потому что собственные ее слова, отделившись от нее, уже будут враньем. А ведь ужасно хочется сохранить ощущение абсолютной чистоты, которое от нее исходит. И ничем этого ощущения не испортить — даже публикацией…
— Вам не кажется, что с вами все рано случилось? Вы ведь в кино с двенадцати, в модельном бизнесе — еще раньше…
— Я никогда не была в модельном бизнесе!
— А пишут…
— Господи, что пишут?! Я участвовала в танцевальном кружке. И когда на «Ленфильме» были пробы, руководительница этого кружка привела нас и попросила, чтобы всех сфотографировали. Так я попала в картотеку, ассистент Балабанова меня заметил и показал Сереже Бодрову. А насчет того, что рано… Я сначала мечтала быть военным, потом — тетенькоймилиционером, потом, как положено девочке, ветеринаром. И Бог знает до чего бы домечталась, если бы не началось кино. Пока оно меня устраивает. Мне не надо мелькать постоянно, я не успеваю восстанавливаться.
— А как вы восстанавливаетесь?
— Главным образом за счет общения с людьми, которых я считаю умнее и лучше себя. Иногда за счет лежания в кровати, а я люблю там поваляться, это вообще самое важное место в доме. А так никаких особых требований к жилищу у меня нет.
-У вас дома бардак?
— Полный порядок! Лично навожу.
— В чем вы за последнее время снялись?
— Да так получилось, что почти ни в чем. Сейчас пошли предложения, много, и слава Богу, разные. До этого сплошь предлагали девочек с трудной судьбой.
— А вы девочка с легкой?
— Не во мне дело. Просто когда они все одинаковые, это задолбает кого угодно. Насчет судьбы… Ну, родители меня не покидали, без работы я не сижу, войны нет, формально все в порядке. В остальном последние полтора года я живу очень трудно. Вот сегодня вечером встречаюсь с батюшкой, буду просить у него совета. Тут накладывается много всего: и семейные проблемы, и какие-то предательства (меня вообще часто предают), и быт, и общее нарастающее раздражение.
— Вы настолько серьезно веруете? Это насчет батюшки.
— Абсолютно серьезно, но не в том смысле, что соблюдаю все обряды и много общаюсь со священниками. Просто мне хорошо в церкви: там никто и ничто на меня не давит, там нет людей, которые постоянно жаждут тебя побеждать.
— А почему их столько развелось?
— Потому что мы утратили все, что у нас было общего. Нет ничего, что всех бы скрепляло, мы не целое, и все заняты давлением друг на друга. Это особенно касается режиссуры, где много людей, непрерывно занятых самоутверждением. Не буду никаких имен называть.
— А режиссер «Волкодава» Лебедев?
— Лебедев — очень хороший человек, который просто попал не на свой проект. Это должен был делать сугубый монстр, производственник, способный управлять гигантской машинерией. А он человек интеллигентный, ходит деликатно по площадке, говорит с просительной интонацией — ему бы снимать хорошие триллеры вроде «Змеиного источника». Я вообще не очень понимаю, зачем надо было делать «Волкодава»… Кто-то умеет собирать монстров, а кто-то… Ну, я не знаю… Дрессировать бабочек. Ну и пусть дрессирует!
— А что бы вы сами сделали, если бы принялись делать кино?
— Вряд ли когда-то примусь, но с наибольшим удовольствием — сказку. Хорошую детскую сказку.
— А кого бы вы там играли — добро или зло?
— Да кого угодно! На добрую фею я вообще мало похожа. Людям, наверное, со мной трудно.
— Почему?
— Все потому же. Когда мне плохо, я не буду делать вид, что хорошо. До какого-то момента попритворяюсь, а потом запущу тяжелым предметом. Я человек депрессивный, и не скрываю этого. Мне большую часть дня бывает плохо, что угодно взбесить может — любой встречный хам, чьето вранье, тетка в аэропорту…
— Какой у вас ближайший проект в запуске?
— «Княжна Мери».
— Вы, я так понимаю, будете играть княжну?
— Да. Делать фильм будет Олег Иванович Янковский. И он же — играть Печорина.
— В его возрасте?
— А что? Вполне похож.
— И вы влюбились бы в такого?
— Я же люблю подонков. Есть, понимаете, два типа мужчин. Одни — для долгой жизни, другие — для безумной страсти. Я влюбляюсь в тех, что для страсти. Потом всегда проигрываешь, потому что женщина обязательно проигрывает в таких отношениях. Как княжна Мери. Зато она влюблена в героя своего времени. Как и я. Как увидела Шнурова, так и влюбилась немедленно.
— Что, по вашему, делает его героем нашего времени?
— Способность примерно за три года до конъюнктуры предвидеть ее. Ну, не в плохом смысле, а попасть в нерв. Он сегодня один настоящий. А что герой нашего времени может быть подонком… Я попробую сейчас объяснить разницу между подонком и сволочью, как я ее понимаю. Подонок мучается сам, и потому с ним иногда тяжело окружающим. А сволочь мучает других, а сама себя чувствует прекрасно. Подонок — это комплимент в моей системе. Это человек не из большинства, потому что герой нашего времени не может быть в большинстве. Шнуров мучает себя сам, ему самому с собой трудно. Другого я бы не любила.
— Какие его песни вам больше всего нравятся?
— «Сука» и «Терминатор».
— Вы повлияли на то, что он делает?
— Думаю, да.
— По-вашему, что делал бы сегодня Бодров?
— Думаю, куда-то ушел бы. В кино его не очень представляю, в какой-то публичной деятельности — тоже. Думаю, он бы писал что-нибудь. Я предпочитаю так и думать: он просто куда-то ушел и в тишине, в одиночестве что-то пишет. Но присутствует.
— Вы верите в бессмертие?
— Не знаю. Мне неинтересно было бы знать. Я тоже живу с ощущением, что в конце мне будет предложена загадка. Какой интерес подглядывать?
Источник: MIGnews